помощи.
Это было невероятно дерзко с моей стороны, если не сказать больше.
Честно говоря, я до сих пор удивляюсь, что решился на такой поступок.
Можно сказать, что я хватался за соломинку.
Хотя "соломинка", за которую я в итоге ухватился, была чем-то гораздо более зловещим...
...Действительно ли было правильным решением обратиться за помощью к Ди?
Я до сих пор не знаю ответа на этот вопрос.
Если бы я не обратился к Ди и не убедил ее вмешаться в этот мир, Сариэль уже не было бы в живых.
Далеко не в живых: сама ее душа и существование могли бы полностью исчезнуть.
Если бы ее душа осталась нетронутой, она, по крайней мере, могла бы возродиться и прожить еще одну жизнь.
Я не знаю, что это будет за жизнь, но если она сможет забыть все и быть счастливой, по крайней мере...
Но если бы ее душа была потрачена, такой возможности больше не было бы.
Я хотел спасти жизнь Сариэль.
Если уж на то пошло, я хотел хотя бы гарантировать, что ее душа не исчезнет.
Это желание было исполнено, и созданная Ди система сохранила жизнь Сариэль и этого мира.
Но это было не то спасение, на которое я надеялся.
За каждое исполненное желание всегда приходится платить.
Не было идеального исхода, при котором Сариэль и этот мир могли бы жить в мире, как я хотел.
Ди могла бы это сделать, но у нее не было для этого причин.
Все могло бы быть иначе, если бы я мог предложить удовлетворительную плату, но, разумеется, у такого драконьего птенца, как я, не было ничего подобного.
Таким образом, в обмен на спасение Сариэль и этого мира, Ди превратила мир в свою игрушку.
Она превратила игровые характеристики, такие как статистика и навыки, в реальность.
Реальный мир был превращен в игру для ее развлечения.
Это могло показаться невыносимым для людей этого мира, попавших в ловушку игры, но именно их действия привели к таким последствиям.
Поскольку не было другого способа спасти мир, кроме как играть в игру, они должны были сделать это, чтобы искупить вину и выжить.
Но иногда я задаюсь вопросом.
Разве не я предложил людей, ради спасения которых Сариэль отдала свою жизнь, в качестве игрушки для развлечения Ди?
И не заставил ли я Сариэль терпеть постоянные страдания?
Да, ее жизнь действительно была сохранена.
И этот мир продолжает существовать, пусть и в иной форме, чем прежде.
Но в обоих случаях, не является ли это просто продлением их агонии без всякой причины?
Не сделал ли я что-то совершенно ненужное или даже жестокое?
Я не могу удержаться от таких негативных мыслей.
Полагаю, это неизбежный эффект того, что я так долго наблюдал за этим миром из-за кулис, не имея возможности сделать что-то большее.
Мои меланхоличные чувства накопились за эти годы.
Но с другой стороны, возможно, это тоже часть моего наказания.
Интерлюдия: Решение президента.
– Какова ситуация?
– По всему миру происходят радикальные погодные явления и другие необъяснимые феномены.
– Среди граждан вспыхивает насилие, в том числе убийства и другие преступления.
– Самоубийства также участились. В частности, многие из драконопоклонников совершили массовое самоубийство.
– Раздача еды была остановлена.
Каждое новое уведомление было столь же ужасным, как и предыдущее. Но, конечно же, так и должно быть в случае приближения конца света.
– …И сколько времени у нас осталось?
Никто не смог сразу ответить на мой вопрос. Ни один из них не издал ни звука, словно боясь произнести ответ вслух. Но, в конце концов кто-нибудь должен был нарушить молчание. Министр неохотно заговорил.
– По словам Потимаса Харрифенаса, у нас может быть меньше года.
Услышав имя Потимаса, я понял, что мое недовольство отразилось на моем лице. Я не могу возлагать всю вину за эту ситуацию на Потимаса, но он, несомненно, был источником этих проблем.
Мания величия одного человека привела мир к разрушению. Но он также был единственным человеком, который имел шансы разгрести ту кашу, которую он заварил.
Поэтому мы не могли казнить Потимаса, как бы больно мне от этого ни было.
– Кроме того, он заявил, что это только период времени, в течение которого планета может сохранять свою форму… Но количество времени, в течение которого на ней сможет оставаться жизнь, вероятно, еще короче.
– Если можно, я хочу добавить, что чем больше времени проходит, тем хуже становится ситуация.
Подразумевалось, что если я собирался принять решение, я должен сделать это как можно быстрее.
Эти мужчины и женщины, которые следовали за мной все это время, были полны решимости подчиниться моему решению даже в этой ужасной ситуации.
Другими словами, они были готовы подчиниться моему суждению, как суждению так называемого «мудреца мира», каким бы нелогичным оно ни оказалось.
Но, хоть я и знал, что мне было дано право решать, я не мог заставить себя открыть рот.
Наша нация Дазтрудия в значительной степени уцелела от нападений драконов, возможно, потому, что мы запретили использование МА-энергии.
В то время как другим народам был нанесен катастрофический ущерб, мы остались относительно невредимыми.
Таким образом, меня теперь хвалили и называли «мудрецом» за то, что я сопротивлялся очарованию МА-энергии и продолжал осуждать ее, до такой степени, что едва ли были нации, которые могли бы бросить вызов Дазтрудии.
Вот почему я должен был сделать свой выбор с большой осторожностью.
В этой ситуации, объяви Дазтрудия, что черное – это белое, то так стало бы во всем мире.
– Хм…
Я тяжело вздохнул.
Сколько бы я ни думал об этом, я каждый раз приходил к одному и тому же выводу.
Как президенту, как фактическому лидеру человечества, мне нужно было принять решение, даже если это и было горьким лекарством.
– Это действительно единственный способ?
Я не столько спрашивал других, сколько подтверждал это для себя.
Конечно же, никто больше не предложил ответа.
Как бы они смогли?
В конференц-зале повисла долгая-долгая тишина.
– Скажи Потимасу Харрифенасу, чтобы он сделал необходимые приготовления.
– …Да сэр!
Я сказал это.
Пути назад больше не было.
Это был момент, когда я, президент Дазтрудии, Дастин, принял решение, которое фактически выбрало судьбу человечества.
Остальные люди в конференц-зале опустили головы.
Я один встал со стула и подошел к окну.
Сквозь толстое пуленепробиваемое стекло небо выглядело утратившим свой свет, хотя ночь еще не наступила.
Глухой стук наполнил комнату.
Это был
